Долгий путь к сыну

Многострадальная земля

Эта история началась в конце апреля, когда мы с командиром поискового отряда Бавлов Зульфиёй Латиповой отправились в поисковую экспедицию в Ржевский район Тверской области. Поехать отрядом не получилось, во многом это связано с финансами.

Там, рядом с деревенькой Кокошкино, состоялась масштабная международная поисковая экспедиция «Ржев. Калининский фронт». Съехались более 500 представителей поисковых отрядов из различных регионов России, Казахстана, Германии и военнослужащие 90-го отдельного специального поискового батальона министерства обороны.

Бои под Ржевом считаются одними из самых ожесточённых в истории Великой Отечественной войны. Боевые действия здесь длились с 5 января 1942 года по 21 марта 1943 года. Ржев и соседние населённые пункты за месяцы нацистской оккупации был практически стёрты с лица земли.

Так и не ясно, сколько точно погибло солдат. Историки говорят, от 300 тысяч до 2 миллионов. Такой большой разброс отчасти потому, что многие бойцы до сих лежат в безымянных могилах.

Местные жители рассказали поисковикам: когда сошёл снег весной 1942 года, люди увидели, что поля, берега рек были буквально покрыты телами погибших воинов.

Под дулом немецких автоматов местные жители скидывали убитых в воронки из-под взрывов. Часть погибших после войны были перезахоронены в братских могилах, но тысячи неопознанных людей так и остались лежать в полях, лесах, болотах.

На одном из таких полей нам и пришлось работать. После войны оно вспахивалось, люди сеяли хлеб. А когда колхозы развалились, земля опустела. Недавно один предприимчивый человек выкупил этот участок и начал рыть котлован под будущий рыбхоз. И вот тогда ковши тракторов наткнулись на человеческие останки.

На этом поле буквально рядышком поисковики обнаружили восемь таких воронок. Если они достаточно глубокие, останкиплугом не задеты. А в тех, что неглубоки - нередко рассечены. При этом метрах в 100 от поля, на краю деревни, располагается огороженная братская могила на четыре с лишним тысяч человек.

Случайности не случайны?

Это было солнечным утром 1 мая. С Зульфиёй Латиповой, ребятами из Тюмени, Костромы, Тверской области мы пошли на очередную воронку. Там находилось 12 бойцов. Стояла задача завершить эксгумацию как можно скорее, работы было много и на других участках.

Совочек скребёт песчаную почву сантиметр за сантиметром. Вдруг промелькнул краешек чего-то чёрного и гладкого. Неужели ОН?! Нет, наверное, камень, их тут много. Провожу совочком по песку снова. Чёрный предмет оказывается больше и правильной формы. Медальон! Хочется закричать от радости, но сдерживаюсь - а вдруг пустой или бумажный вкладыш истлел…

Долгожданная находка заметно оживляет работу поисковиков. Теперь мы знаем, есть надежда, что крайнего бойца в воронке, того, что лежит с полусгнившей винтовкой, можно будет опознать. Осторожно извлекаю медальон из песка. Связываемся по рации со штабом. Вскоре подъезжают командиры и увозят ценность в походную лабораторию - на вскрытие. А мы остаёмся работать в раскопе. С безмолвной надеждой, что удастся прочитать.

Через пару часов до нас доходит радостная новость: вкладыш медальона заполнен, он прочитался! Кроме того, там оказалась и маленькая фотография, сделанная для красноармейской книжки. Она, конечно, пострадала от времени, но силуэт различим. И самое удивительное, боец наш - татарин Нуретдин Шайхутдинов, земляк из деревни Акбулатово Чистопольского района! Здесь, за сотни километ­ров от малой родины, найти земляка - это ли не чудо! И ведь медальон попал именно в мои руки, а не девочек из других регионов, с которыми работаем бок о бок. Редкий случай. Даже для опытных поисковиков. Некоторые из моих знакомых начали поговаривать: наверное, не случайно, наверное, ждал своих…

В этот же день наши друзья в Казани начали поиск родных. То, что выяснилось вскоре, всех озадачило: да, такой человек в деревне был, но с войны вернулся. Как же так? Значит, медальон был потерян?.. Но поиски продолжались. Подключились и жители Акбулатово. И вот новая информация: был ещё один человек с таким же именем и фамилией, тоже 1909 года рождения. Пропал без вести. После войны оба его сына, Ингель и Наиль, уехали в Пермь, потом забрали и маму.

С помощью родственников Шайхутдиновых, которые живут в Чистопольском районе, через день связались с близкими Нуретдина. Оказалось, что жив сын Наиль, есть внуки, правнуки, которые ничего не знали о судьбе близкого человека, последнее письмо от которого пришло в 1942 году.

То, что родственников сумели найти так быстро, стало ещё одной редкой удачей. Ведь порой по­иски продолжаются месяцы, годы. Бывает, что родственников не осталось или они безразличны к судьбе солдата.

До нас довели пожелание родных бойца: хотят похоронить его в Перми, рядом с супругой Миннур, которая оставалась всю жизнь ему верна, ушла из жизни, так и не дождавшись вестей от мужа.

Все остальные, обнаруженные во время экспедиции солдаты и офицеры, были торжественно преданы земле на воинском захоронении во Ржеве накануне Дня Победы.

Встреча

Наша поездка в Пермь на захоронение Нуретдина Шайхутдинова состоялась через месяц с лишним после завершения экспедиции. Так сказались бюрократические проволочки.

Путь неблизкий - почти 800 километров в одну сторону. Спонсором поездки стал один неравнодушный к этой истории казанец. К слову, не раз у меня создавалось впечатление, что кто-то свыше помогает нам. С самого начала, с момента отправления в путь из Бавлов во Ржев до финальных событий в Перми - буквально всё складывалось очень удачно. Встречались хорошие люди, которые бескорыстно оказывали помощь.

Эту встречу с родными Нуретдина ждала с волнением. Казалось, он теперь и мне родственник. Видимо, похожие чувства были и у его близких. Объятия, слёзы на глазах, взаимные слова благодарности на родном татарском языке. Тронул до глубины души ещё такой момент: на проводы Нуретдина приехали родственники из Чистополя, Тольятти, Пермской области, причём не только родственники самого солдата, но и его жены. Многие из них не виделись десятилетиями.

- Он нас всех объединил. Его уже нет в живых, но всё ещё творит добро, - взволнованно сказала внучка Нуретдина Марсиля Наилевна.

Из Тольятти приехала племянница бойца - Гарифуллина Фидания Мансуровна. Несмотря на преклонный возраст, добралась на автобусе.

- Их было пять братьев, две сестры. Были обычными колхозниками. Мне позвонил двоюродный брат. Сказал, что нашли Нуретдина Шайхутдинова, - рассказала она. Голос задрожал, глаза наполнились слезами. - Я так плакала.

И радовалась, что нашёлся, и горько было, что наши родители об этом так и не узнали. Ведь через столько лет нашёлся. А с Наилем мы давно уже не встречались. Найти его и Марсилю помог мой внук через интернет.

- Все, кто знал Нуретдина абый, говорили, что был умным, хорошим человеком и что сын Ингель очень похож на отца, - рассказала приехавшая из Чистопольского района Галия апа Вафина, племянница погибшего фронтовика и его супруги. - Я узнала, что нашёлся, через телевизионную передачу. Рассказала сёстрам. Очень обрадовались. Слава богу, Наиль увидел возвращение отца. Мы с сыном съездили в Акбулатово, взяли горсть родной земли, привезли сюда.

Во время нашей беседы в зал похоронного бюро, где должно было состояться прощание, вошёл дедушка в татарской тюбетейке. Немного рассеян. Поздоровались по обычаю - пожав обе руки. Отца он не помнит, когда Нуретдин уходил на фронт, ему было всего полтора года. Ни фотографий, ни писем не сохранилось.

Наиль абый немногословен. Старается чувств не выдавать, хотя глаза наполняются слезами. В эти минуты он отворачивает лицо. Видно: боль сиротства затаилась очень глубоко.

Истинные чувства Наиля абый я увидела уже на кладбище. Это было после торжественного прощания при участии военкома Перми, председателя духовного управления мусульман края, прочитавшего молитву ясин, духового оркестра, официальных лиц. Мы приехали на центральное кладбище города, в ту его часть, где покоятся татары. Там бойца похоронили с воинскими почестями и по мусульманским обычаям рядом с женой. Когда опускали останки в землю, пошёл дождь. Хазрат сказал, что это добрый знак.

Холмик покрылся живыми цветами. Наиль абый, наконец, давший волю чувствам и слезам, всё не отходил от него, заботливо поправляя каждый цветок. А потом мы снова обнялись. И мне показалось - ему стало легче.

Достойны ли мы?

Встречаются люди, которые спрашивают: зачем вы это делаете, кому это теперь нужно? Кольнёт в сердце. А потом начнёшь объяснять, казалось бы, очевидные вещи: да ведь не по-людски это… Если бы они могли увидеть глаза Наиля абый, такие вопросы, наверное, не задавали бы.

А я задаю себе другой вопрос. Достойны ли мы тех, кто погибал за Родину? Смогли бы мы посмотреть им в глаза?